Кен - Страница 33

— Да пошли вы… — услышала Ксения от мужика в тельняшке, очень похожего на ее соседа по коммуналке. Он открыл дверь и стоял перед ней, слегка подкачиваясь. Потом вдруг заморгал: — О, да здесь дама! Пардон.

И, плюнув на ладонь, пригладил растрепанные жидкие волосенки.

— Мне бы Анатолия.

— Воробья? Заходи.

Мужик широко распахнул дверь и стал оглядывать Ксению с головы до ног весьма откровенно. Она замялась, опустив глаза в пол и рассматривая разводы на грязном линолеуме. Мужик хмыкнул и шагнул в коридор, стукнув по пути кулаком в какую-то дверь:

— Толян! К тебе баба! Симпатичная. Не забудь пригласить на огонек!

Ксения, не снимая обуви, подошла к той же двери, постучала.

— Анатолий! К вам можно?

— В-войдите, — раздалось из-за двери.

В его комнате было почище. Не так уж плохо для холостяка. Мебель старая, но добротная, все вещи, кроме одежды, разложены в идеальном порядке. Джинсы вместе с рубашками валяются на стуле рядом с кроватью.

Ксения внимательно разглядывала хозяина. Да, это он, тот самый брюнет с пляжа. Волосы растрепались во сне, лицо помятое и не такое привлекательное, как ей тогда показалось. Сколько же лет прошло с тех пор? Жаркое летнее солнце, кустики чахлой травы на пляже, загорелые лица бывших одноклассников… Ей, Ксении, двадцать три. Она счастлива.

— Вы меня не помните? — спросила Ксения и снова поняла, что Генка прав: никто не умеет стаким серьезным лицом задавать глупые и ненужные вопросы. Ну откуда он может ее помнить?

Брюнет все еще соображал с трудом:

— В-в-восемь часов утра! Да в-в-вы с ума с-сошли!

И Ксения поняла, почему он почти все время молчал тогда, на пляже: Анатолий Воробьев заметно заикался. И здорово по этому поводу комплексовал. Доброй Ксении сразу же стало его жалко. Такой красивый мужик, и на тебе! Номер второй в списке Евгении Князевой.

— К-кто вы? — спросил он, почти проснувшись.

— Черри. Мы один раз встречались. На пляже. Я училась в одном классе с Женей Князевой.

— С-с-с… Женя?!

Он окончательно проснулся и натянул на себя свитер. Ксения тут же об этом пожалела, потому что смотреть на Анатолия было приятно. Гораздо приятнее, чем слушать его. С мышцами хорошо развитого торса у него все было в порядке, не то что с речью.

— П-подождите. Я умоюсь.

Когда он вернулся минут через десять, Ксения отметила, что парень все-таки хорош. Не так, конечно, как ее бывший, но в толпе заметен и женщинам должен нравиться. Если бы он еще не боялся с ними заговорить. А он боялся. Поэтому и жил до сих пор в общежитии, постоянно менял работу и никак не мог остановиться на чем-нибудь одном.

— Может, вам кофе сварить? — спросила Ксения, видя его состояние. Воробьев явно стеснялся незнакомой девушки и ее насмешек. — Да вы не бойтесь, я сюда принесу.

Он молча кивнул, и Ксения вышла на кухню. Мужик в тельняшке курил «Приму», открыв настежь окно. Было ужасно холодно, но Ксения поняла, что возражать бесполезно.

— Где тут можно завтрак приготовить? — спросила она.

— Чего? Прямо так сразу? Воробей уже завтрак успел заработать? Ну дает мужик! Силен!

Ксения схватила турку, ткнула мужику в лицо:

— Его? Ваша?

— Да бери. Все кругом колхозное, все кругом мое. Про коммунизм слыхала? Это когда от каждого по способностям, а каждому по потребностям. И потребности и способности у нас примерно одинаковые в этой трехкомнатной хате: каждый хочет отсюда выбраться, но не могет. Потому мы все здесь равны. А равенство — это братство. Как брат я тебе разрешаю пользоваться этой штукой, но и ты уж будь добра…

— Все, хватит. Мне надо сварить кофе.

— А насчет смысла жизни? — То ли он уже выпил, то ли с ночи еще не протрезвел.

— В другой раз.

Он докурил, выбросил в окно бычок и вышел из кухни. Ксения облегченно вздохнула.

Через несколько минут она принесла в комнату Анатолия две чашки кофе и то, что решилась взять в холодильнике. Кто знает, насколько у них тут развит коммунизм?

— Я тут слегка похозяйничала, — сказала она. — Ничего?

— Ничего, — старательно выговорил он с упором на первую согласную, и Ксения догадалась, что Воробьеву это дается тяжело. Но старается не заикаться. Долго готовился, наверное. Все то время, пока она была на кухне.

— Ты удивился, что пришла подруга Жени, да? Ты знаешь, что ее убили?

— 3-знаю.

Как же тяжело давался этот гейм! Противник был настолько скован и зажат, что Ксения и сама чувствовала себя неловко. Жизнь не игра, это тяжелая и весьма неприятная штука. Особенно когда все складывается слишком легко. Очень легко для того, чтобы быть правдой.

— Толя, я прожила с Женей в одной квартире три года, — мягко сказала Ксения. — И меня тоже бросали. Одним из ее «шуриков» был мой собственный муж. Он ушел от меня к Жене. Скажи мне, как ты здесь живешь? Это же невыносимо.

— Я к-коплю на к-квартиру, — ответил Воробьев, стараясь не смотреть в лицо Ксении.

— И много накопил?

— Нех-хватает.

— Понятно. Даже на однокомнатную, не в самой Москве, а в ближайшем Подмосковье не хватает. Это очень большие деньги. И для меня тоже, — добавила Ксения и заметила, что Анатолий потихоньку начинает к ней привыкать.

15: 15

— У тебя девушки нет? — спросила Ксения. Потом спохватилась: — Ой, извини! Я это спросила потому, что боюсь помешать. Вдруг придет твоя девушка и…

— Никто не п-придет, — нахмурился он.

— Странно. Мне кажется, что у тебя должно быть много девушек.

— Н-не было. До н-нее.

— Ты ведь не москвич?

— Н-нет. С Урала. Приехал в институт п-посту-пать. К т-тетке.