Кен - Страница 2

К оглавлению

2

А в толпе вдруг кто-то пронзительно закричал, люди отхлынули, сминая друг друга, и в кольце сдавленных вздохов, потных тел и спаявшего всех ужаса осталось лежать стройное женское тело, подставив сотням взглядов спину с торчащим в ней ножом.

— Зарезали! — взвизгнула какая-то женщина.

— Мамочки!

— Милиция!

И тут же вспышки фотоаппаратов в руках быстро пришедших в себя репортеров.

В поднявшейся суете невозможно было что-нибудь разобрать. Возникшая в толпе паника швыряла ее из одной стороны в другую, мешая людям расцепиться и броситься врассыпную. Представителям власти не сразу удалось пробиться через этот плотный ком людских тел и выяснить, что же случилось. Зрители были охвачены ужасом, и долго потом никто не мог сообразить, как же все произошло. Только через час кто-то из стоящих совсем близко к убитой в тот момент, когда она покачнулась и начала оседать на землю, вспомнил вдруг, что мертвеющие губы прошептали: — Шурик.


ПЕРВЫЙ СЕТ
Гейм первый
15: 0


Ксения едва не плакала, чувствуя, как ее ответы падают по ту сторону сетки легко берущимися мячами, возвращаясь обратно высокими свечками, за которыми она бежала, бежала, но никак не могла догнать. Свечки падали точно под заднюю линию и невидимый судья тут же засчитывал противнику еще одно выигранное очко. Сама Ксения Вишнякова в теннис не играла. При ее невысоком росте, нескольких лишних килограммах веса и вялом характере это выглядело бы нелепо. К тому же Ксения была девушкой доброй. Она не могла как следует разозлиться на человека, даже если он сделал ей очень больно. И, выигрывая, тут же начинала жалеть своего противника. А жалея, начинала ему подыгрывать. Поэтому играть с ней было легко, но скучно. Хотя в свое время лучшая подруга пыталась обучить Ксению азам тенниса и хоть как-то приобщить к спорту. Но потом, разозлившись, махнула рукой:

— Бесполезно. Ни физических данных, ни реакции, ни элементарного желания хоть чему-то научиться. Твое место на трибуне. Иди с глаз моих.

Ксения послушно кивнула и охотно обосновалась там, на указанной трибуне. Тем более что она очень любила эту игру. Не участвовать (упаси Боже!), просто смотреть. Напряжение поединка, его красота и мудрость захватывали мгновенно. Не умея сделать ни одного удара по мячу, Ксения тем не менее знала их все. За несколько лет, проведенных на трибуне, она научилась не только разбираться в игре, но и мыслить ее терминами. Вот и сейчас, разговаривая со следователем, мысленно вела счет и записывала себе проигранные очки. Когда играла Евгения, все выглядело иначе. Если не на корте, то в жизни.

— Вы работаете?

— Нет. — (15: О).

— Учитесь?

— Нет. — (30: 0).

— На что же вы тогда живете?

И сразу 40: 0 не в ее пользу.

— Вам давала деньги Евгения Князева, так? Следовательно, вы были заинтересованы в ее смерти?

Все, проигранный с сухим счетом гейм. Хотя как она, невысокая, страшно робкая Ксения Вишнякова, могла убить свою лучшую подругу, девушку крупную, спортивную и ростом под метр восемьдесят? И пришлось набраться сил, зажмуриться и ударить наконец по мячу, перебросив его на ту сторону сетки:

— Послушайте, зачем же мне ее убивать, если она давала мне деньги?

Неужели попала? Ну надо же, взял! Потому что на свет Божий появляется эта нелепая бумажка, обычный тетрадный листок, исписанный крупным почерком Евгении Князевой. Ксения была уверена в том, что этот листок давно уже уничтожен. Потому что Женя и не собиралась умирать. А следователь кладет его на стол:

—Вам это знакомо, Ксения Максимовна?

Что делать? Что делать? Неужели из-за этой бумажки, из-за глупой шутки ее сейчас заберут в тюрьму?!

— Вы меня заберете, да? — прошептала она.

— Куда?

— В эту… В камеру.

— Ну, на основании этого документа санкции на содержание вас под стражей никто не даст. Материальная заинтересованность, конечно, мотив веский. Но вы же не одна упомянуты в завещании покойной. Кстати, что это за чепуха? Не похоже на серьезный документ. Поясните.

И она начала отыгрываться. Быстренько, пока следователь не опомнился и не начал опять свои коварные удары в те слабые места, за которые Ксения особенно боялась. Бегала она плохо и соображала медленно. «Реакции никакой», — как обычно говорила Женя, отбирая у подруги ракетку. Но противника можно и запутать, если говорить торопливо, бессвязно и в слезах. Так, как она сейчас:

— Видите ли, это была шутка. Собралась небольшая компания, одноклассники мои и Жени. Мы с ней вместе учились. Вспомнили вдруг, что в этот день, год назад, погиб один парень. Тоже из нашего класса. Разбился на машине. Представляете? Такой молодой! Ну, мы и выпили немного. Совсем чуть-чуть. И получилось так, что разговор зашел о смерти. О преждевременной смерти. Ну там трагический случай или автокатастрофа. Самолеты тоже падают иногда. А Евгения много летала. И вообще ездила. И она вдруг в шутку вспомнила, что завещания-то у нее нет. А с матерью… Не хочу об этом говорить. И Женя тут же написала эту бумажку. В шутку. А одноклассники тоже в шутку ее заверили. Видите, сколько здесь подписей?

Ксения пододвинула тетрадный листок к себе. Ну кто примет всерьез такую чепуху?

«Я, Князева Евгения Николаевна, находясь в здравом уме и твердой памяти, хотя и после выпитого бокала вина, торжественно заверяю: на мой рассудок это никак не повлияло. После ста граммов напитка крепостью в девять градусов я нахожусь все в том же здравом уме, который и подвигнул меня сделать следующие распоряжения на случай моей преждевременной смерти.

2